Свидетель - Страница 43

К оглавлению

– Да, Стэнфорд.

– Что ж, ты нам помог.

– Для старого приятеля все, что угодно. Буду на связи.

– Есть еще кое-что, Дефо.

-Да?

– Мне не нужно, чтобы кто-то вертелся под ногами. Отзови всех своих людей. Дальше мы будем работать сами.

– Э… здесь возможны проблемы.

– Проблемы? Какие еще проблемы? – Голос остался негромким, но в нем прорезалась жесткая нотка.

– Один из моих людей… Он из тех, кого называют джокерами. Сэм Половски. Похоже, эта история с Холландом крепко его задела. В общем, он занимается им по собственной инициативе.

– Есть такая вещь, как прямой приказ.

– Сейчас я с ним связаться не могу. Половски в Пало-Альто, ищет Холланда. Может быть, пытается что-то раскопать.

– Не люблю я таких, неуправляемых. От них чего угодно можно ожидать.

– Я его отзову. Утром. Как только выйду на связь.

– Да, отзови. И никакого шума. Дело касается национальной безопасности.

Положив трубку, Дефо остановил взгляд на фотографии, стоявшей на каминной полке. Два молодых улыбающихся морпеха – он и Ковбой – с автоматами за спиной посреди рисового поля. Шестьдесят восьмой год, Вьетнам. Сумасшедшее время, когда жизнь нередко зависела от того, кто прикрывал тебе спину. Время, когда девиз «Semper Fi – Всегда верны» относился не только к корпусу морской пехоты в целом, но и к каждому в отдельности. Мэтт Тайрон был настоящим героем тогда, остался героем и теперь. Впервые за все время их знакомства к восхищению, с которым он всегда относился к этому человеку, примешивалась зависть, и это по-настоящему встревожило Дефо. Ему и самому было чем гордиться – восемнадцать лет безупречной службы в ФБР, перспектива, пусть и далекая, занять место помощника директора, – но его достижения меркли на фоне головокружительного взлета Мэтта Тайрона, сделавшего карьеру в Агентстве национальной безопасности. Дефо не знал, какую именно должность занимает Ковбой в АНБ, но слышал, что Тайрон регулярно бывает на совещаниях в правительстве, пользуется доверием президента и занимается вопросами, о которых не принято говорить вслух. Он был из разряда тех людей, которые всегда нужны стране, для которых патриотизм нечто большее, чем пустая риторика и размахивание флагом. Мэтт Тайрон мог не только умереть ради своей страны – он жил для нее.

Дефо не мог позволить себе подвести такого человека, такого друга.

Он снова снял трубку, набрал номер домашнего телефона Половски и, дождавшись сигнала автоответчика, оставил сообщение:

«Приказываю немедленно прекратить поиски Холланда. Вы отстраняетесь от дел до дальнейшего уведомления».

Его так и подмывало добавить: «По просьбе моих вашингтонских друзей», но он сдержался. Тщеславие в данном случае неуместно. Ковбой сказал, что речь идет о национальной безопасности.

Дефо нисколько не сомневался, что так оно и есть. Ведь это сказал Мэтт Тайрон. А Мэтт Тайрон принимает приказы от самого президента США.

– Не нравится мне это. Совсем не нравится.

Олли Возняк подслеповато прищурился, рассматривая через очки разложенные на обеденном столе Мило двадцать четыре фотографии. Взяв одну, он поднес ее поближе, чуть ли не к носу. Блекло-голубые, словно выцветшие, глаза казались за толстыми стеклами неестественно большими. Каждый, кто встречался с Олли впервые, видел только его глаза; все остальное – впалые щеки, тонкие, словно нарисованные карандашом, губы, легкие, невесомые, как у ребенка, волосы – отступало на второй план, сливаясь в бледное пятно. Покачав головой, он взял вторую фотографию.

– Ты, конечно, прав. Кое-что я понять не могу – надо бы изучить внимательнее, – но вывод ясен: речь идет об уровне смертности. Думаю, они испытывали его на обезьянах-резусах. – Он помолчал, потом негромко добавил: – Надеюсь, что на обезьянах.

– Конечно, на обезьянах, – сказала Кэти. – Не на людях же.

– Официально испытания на людях запрещены. – Олли положил фотографию и посмотрел на нее. – Но на практике такое случалось.

– Может быть… в нацистской Германии.

– Не только, – покачал головой Виктор. – Здесь тоже.

– Что? – Кэти недоверчиво взглянула на него.

– Помимо прочего, в армии изучают возможность и последствия биологической войны. Известен случай, когда над Сан-Франциско выпустили несколько колоний serratia marcescens. Генералов интересовало, насколько быстро распространяется организм. В результате – вспышка инфекции в районе залива. Несколько человек умерло.

– Не может быть, – пробормотала Кэти.

– Разумеется, они этого не хотели. Но люди-то все равно умерли. Как у них говорят, непреднамеренный ущерб.

– Был еще случай в Таскиджийском университете, – напомнил Олли. – В тех экспериментах тоже гибли люди. И в Нью-Йорке… Там опыты проводились на умственно отсталых детях. Их инфицировали гепатитом. Никто, к счастью, не умер, но в этическом отношении эпизод показательный. Ничего нового тут нет, такое и раньше делали. Иногда во благо человечества.

– Иногда – нет, – добавил Виктор.

Олли кивнул:

– Как в данном случае.

– О чем именно идет речь здесь? – Кэти указала на фотографии. – Это что, какое-то медицинское исследование? Или разработка какого-то оружия?

– И то и другое. – Олли ткнул пальцем в один из снимков. – Судя по всему, «Виратек» участвует в исследовательском проекте по созданию биологического оружия. Они назвали его проектом «Цербер». Насколько я смог понять, работают с каким-то вирусом РНК, чрезвычайно вирулентным и крайне контагиозным. Уровень смертности при испытании на животных в лабораторных условиях составляет восемьдесят процентов. Из этой фотографии, – он постучал пальцем по снимку, – ясно, что организм вызывает у инфицированных объектов везикулярное поражение кожи.